Я сижу на крыльце и любуюсь пухлыми наглыми звездами, сигающими с небосвода на заиндевевшую траву. Быть может, я когда - нибудь поймаю одну, и буду хранить ее в огромной стеклянной банке, и любоваться перед сном, и загадывать желания. А потом выпущу на волю.
- Можно? - он садится рядом со мной и продолжает грызть свои в кровь обкусанные ногти. Я усмехаюсь и протягиваю ему бокал:
- Будешь?
Он молча кивает и заворожено смотрит на переливающийся бокал, постепенно наполняющийся прозрачными слезами.
Мы чокаемся и пьем за весенню ночь, потому что ни здоровья, ни друзей, ни любви мы не ищем. Все это, в конце концов, можно купить по дешевке на завалящих лотках небесной канцелярии.
От него пахнет корицей и мятой, словно от огромной жвачки, из тех, что продают в дешевых супермаркетах между отделами. Из тех, что никогда не удается надуть - они с грохотом лопаются, вечно оседая липкой паутиной на лице.
Он потягивает мартини и качает головой в такт песне, доносящийся в сад из дома. Смешиваясь со стрекотанием цикад и запахом весеннего ветра, она превращается в мелодию ночи. Но чем она кончится, знаю только я. И без меня ему никогда не услышать последний куплет.
Он нагибается в мою сторону, чтобы рассмотреть какую-то замысловатую букашку на земле. И я не могу сдержаться.
Секунда, другая... Я прикасаюсь губами к его шее, чуть выше яремной вены, и прежде, чем он успевает испугаться, прокусываю кожу клыками. На мгновение мне кажется, что мир вокруг перестал существовать - есть только я, мое помутневшее сознание и сладкий поток крови, с привкусом кардамона и непераваемо теплым ощущением хмельного испуга, поток, моментально разливающийся по моим жилам.
И он уже не может вырваться из моих невидимых, но крепких объятий. Или не хочет?..
Дело сделано, и мне стоит огромных усилий оторваться от него. Оставить в живых.
- Что это было?! - он хватается за рану, две маленькие царапины на шее, но не вскакивает, не убегает с воплями в дом. А это кое-что да значит.
Я достаю из кармана шелковый платок и медленно стираю его кровь с губ, все еще смакуя живительный привукс.
- Поцелуй вампира, - я улыбаюсь, и он испуганно отшатывается. Наверно, со стороны мои окровавлено - белые зубы с чуть более длинными, чем следует, клыками смотрятся воистено странно. Но, черт побери, что может быть естественней, чем утолить жажду прохладным вином из красивой бутылки?..
Сегодня он больше не скажет мне ни слова, а торопливо вернется в гостинную и, неуклюже раскланявшись перед хозяином, отправится домой. И там он не сомкнет глаз, ворочась в ростели, чувствуя, как тяжелые простыни липнут к горячей коже, и сердце будет противно ныть, и виски скрутит приторная, щемащая боль. А под утро он, не в силах вынести душащей жажды, с безумным наслаждением вцепится в запястье, непременно левое, и будет жадно глотать собственную кровь, и не сможет оторваться. Но это будет потом.
А пока я сижу рядом с ним на крыльце чужого дома, и смотрю в его пронзительно-кофейные глаза и точно знаю, что он -мой. И пусть сегодня я его отпущу, и буду ночь напролет любоваться звездами, ни о чем не думая, назавтра он все равно вернется ко мне. Потому что жить без меня уже не сможет...