Estele Oscore
Я вот тут думаю об этих героях. Мария - настоящая тупица. Жалкая такая. Но это мое мнение. А вот тот герой классный! То бишь полное его имя Хозе Рафаэль Николас Мартинес Кэрна ре Вальдец, маркиз Гаэтано - старший сын герцога Энрике. Консигна - мангуст, схвативший змею, девиз "Танцую со смертью". У него отдельная история. В этой книге он, в принципе главный герой. Пишу дальше для общего интереса.
По зеленому лугу бродили гнедные кони, спускались к быстрой, прозрачной реке, тянули морды к воде. Вдали синели поросшие лесом горы, цвел шиповник - алый, розовый...
- Мария!
Кто здесь? И где она, с кем?
- Просыпайся...
Горы и лошади исчезли. Над ней нависал дощатый потолок, кое-как освещенный масляным светильником, голова кружилась, все тело непривычно ломило.
- Выпей, будет легче.
Царка показалась отвратительной, но голова прояснилась. Сколько же она вчера выпила... Хотя это хороший способ забыть о чуме. Мария с трудом села, тронула рукой волосы. Распущенные, спутанные. Которая сейчас ора? Судя по всему, глубокая ночь, а она в постели у мирийского наемника, хотя через кварту тут не будет ни наемников, ни крестьян, ни торговцев - только трупы.
Хозе с усмешкой на нее смотрел, и Мария, спохватившись, накинула на плечи одеяло.
- Вот как? - поднял бровь наемник. Он, кстати говоря, был полностью одет, - Вообще-то, тебе не мешало бы подняться. Нам пора.
- Куда?
- Подальше отсюда. Мне здесь надоело.
Мария, ничего не понимая, смотрела на смеющегося мужчину, чувствуя, как у нее внутри все закипает. Он сумасшедший! Сумасшедший, да и она тоже.
- Ты уйдешь из чумной деревни? Мимо стражников и скорбящих? Ты - покойник, который вечером не сможет поднять голову.
- Я не собираюсь вечером пить, - хмыкнул мириец, - так что с головой у меня будет все в порядке.
- Ты понимаешь, что ты - мертвец, - заорала Мария, - мертвец с тех самых пор, как сюда попал?!
- Не понимаю, - ответил тот, - если хочешь скоростать со мной еще вечерок, так и скажи. Я, пожалуй, задержусь. Днем больше, днем меньше.
Нет, он положительно не в себе.
- Судя по всему, я зря оделся, - заметил мириец. А вот блеск в черных глазах она помнила. Помнила, несмотря на выпитую царку. Мария натянула одеяло до подборотка, злясь уже на себя. Хозе - наглец, безумец, но от его взгляда жарко даже на краю смерти.
- То есть мне не раздеваться? - уточнил он. - Ты уж реши, пожалуйста. Или ты идешь со мной, или остаешься здесь, или мы уходим, но не сразу, - незаметным кошачьим движением наемник пересек комнатенку и опустился на край кровати. - А волосы у тебя перепутались ой-ей-ей как. Если сейчас не расчесать, придется обрезать. Помочь? Я умею...
В этом она не сомневалась, и отчего-то это очень задевало.
- Я сама.
- Ты в этом уверенна? - темные губы изогнулись в усмешке. Проклятый, его забавляет все. Даже чума! Даже смерть!
Чтобы добраться до гребня, нужно было встать и сбросить спасительное одеяло. Или встать прямо в нем?
- Воистину, вы - странные создания, - филосовски заметил Хозе.
- Мы?
- Женщины. Вчера ты собиралась умирать и пришла ко мне, гм, с весьма необычной просьбой. Сегодня ты попрежнему собираешься на тот свет, но тебя волнует, что я снова увижу то, - он засмеялся, - что, уверяю тебя, прекрасно рассмотрел. Думаешь, чем в меня бросить? Попробуй подушкой!
Мария знала, как разговаривать с мужчинами, но не с такими. Ее ярость никуда не исчезла, равно как и страх перед неизбежным, но ей стало смешно. Хозе все же принес гребень и без лишних слов принялся разбирать спутавшиеся пряди. Надо отдать ему должное, он действительно делал это великолепно, напевая вполголоса какую-то песенку и то и дело отпуская сомнительные замечания в адрес женщин вообще и двадцетишестилетних девственниц в частности. Мария пыталась огрызаться, но когда ты сидишь голая в кровати и тебя держат за волосы, изображать оскробленное достоинсво трудно, а Хозе не собирался ее выпускать.
- Светлые волосы тоньше и сильнее путаются, чем черные, - мириец ловко разбирал прядь за прядью, - хотяприятнее всего расчесывать конские хвосты, лошади - создания умные, когда не надо не брыкаются.
- Вот и иди к своим лошадям! - Проклятый! Что она несет? Словно какая-нибудь мещанка, да он ее таковой и считает!
- Всему свое время. Для некоторых вещей лошади не годятся. Готово! - Хозе умело заплел ей косу, а потом резким движением сорвал и отбросил в сторону одеяло. Иария попыталась вцепиться наглецу в лицо, но тот стремительно уклонился и смирно сел на краюшек постели, скрестив руки на груди.
- Будем драться? Любить? Или уходить? - черные глаза лукаво блестели, он ответа, но любой ответ был бы глупым. Одеяло недосигаемо, а мириец был рядом. И в конце концов, скоро все равно все кончится навсегда. Мария молчала, и Хозе истолковал ее молчпние так, как счел нужным. Ксати говоря, совершенно правильно.
По зеленому лугу бродили гнедные кони, спускались к быстрой, прозрачной реке, тянули морды к воде. Вдали синели поросшие лесом горы, цвел шиповник - алый, розовый...
- Мария!
Кто здесь? И где она, с кем?
- Просыпайся...
Горы и лошади исчезли. Над ней нависал дощатый потолок, кое-как освещенный масляным светильником, голова кружилась, все тело непривычно ломило.
- Выпей, будет легче.
Царка показалась отвратительной, но голова прояснилась. Сколько же она вчера выпила... Хотя это хороший способ забыть о чуме. Мария с трудом села, тронула рукой волосы. Распущенные, спутанные. Которая сейчас ора? Судя по всему, глубокая ночь, а она в постели у мирийского наемника, хотя через кварту тут не будет ни наемников, ни крестьян, ни торговцев - только трупы.
Хозе с усмешкой на нее смотрел, и Мария, спохватившись, накинула на плечи одеяло.
- Вот как? - поднял бровь наемник. Он, кстати говоря, был полностью одет, - Вообще-то, тебе не мешало бы подняться. Нам пора.
- Куда?
- Подальше отсюда. Мне здесь надоело.
Мария, ничего не понимая, смотрела на смеющегося мужчину, чувствуя, как у нее внутри все закипает. Он сумасшедший! Сумасшедший, да и она тоже.
- Ты уйдешь из чумной деревни? Мимо стражников и скорбящих? Ты - покойник, который вечером не сможет поднять голову.
- Я не собираюсь вечером пить, - хмыкнул мириец, - так что с головой у меня будет все в порядке.
- Ты понимаешь, что ты - мертвец, - заорала Мария, - мертвец с тех самых пор, как сюда попал?!
- Не понимаю, - ответил тот, - если хочешь скоростать со мной еще вечерок, так и скажи. Я, пожалуй, задержусь. Днем больше, днем меньше.
Нет, он положительно не в себе.
- Судя по всему, я зря оделся, - заметил мириец. А вот блеск в черных глазах она помнила. Помнила, несмотря на выпитую царку. Мария натянула одеяло до подборотка, злясь уже на себя. Хозе - наглец, безумец, но от его взгляда жарко даже на краю смерти.
- То есть мне не раздеваться? - уточнил он. - Ты уж реши, пожалуйста. Или ты идешь со мной, или остаешься здесь, или мы уходим, но не сразу, - незаметным кошачьим движением наемник пересек комнатенку и опустился на край кровати. - А волосы у тебя перепутались ой-ей-ей как. Если сейчас не расчесать, придется обрезать. Помочь? Я умею...
В этом она не сомневалась, и отчего-то это очень задевало.
- Я сама.
- Ты в этом уверенна? - темные губы изогнулись в усмешке. Проклятый, его забавляет все. Даже чума! Даже смерть!
Чтобы добраться до гребня, нужно было встать и сбросить спасительное одеяло. Или встать прямо в нем?
- Воистину, вы - странные создания, - филосовски заметил Хозе.
- Мы?
- Женщины. Вчера ты собиралась умирать и пришла ко мне, гм, с весьма необычной просьбой. Сегодня ты попрежнему собираешься на тот свет, но тебя волнует, что я снова увижу то, - он засмеялся, - что, уверяю тебя, прекрасно рассмотрел. Думаешь, чем в меня бросить? Попробуй подушкой!
Мария знала, как разговаривать с мужчинами, но не с такими. Ее ярость никуда не исчезла, равно как и страх перед неизбежным, но ей стало смешно. Хозе все же принес гребень и без лишних слов принялся разбирать спутавшиеся пряди. Надо отдать ему должное, он действительно делал это великолепно, напевая вполголоса какую-то песенку и то и дело отпуская сомнительные замечания в адрес женщин вообще и двадцетишестилетних девственниц в частности. Мария пыталась огрызаться, но когда ты сидишь голая в кровати и тебя держат за волосы, изображать оскробленное достоинсво трудно, а Хозе не собирался ее выпускать.
- Светлые волосы тоньше и сильнее путаются, чем черные, - мириец ловко разбирал прядь за прядью, - хотяприятнее всего расчесывать конские хвосты, лошади - создания умные, когда не надо не брыкаются.
- Вот и иди к своим лошадям! - Проклятый! Что она несет? Словно какая-нибудь мещанка, да он ее таковой и считает!
- Всему свое время. Для некоторых вещей лошади не годятся. Готово! - Хозе умело заплел ей косу, а потом резким движением сорвал и отбросил в сторону одеяло. Иария попыталась вцепиться наглецу в лицо, но тот стремительно уклонился и смирно сел на краюшек постели, скрестив руки на груди.
- Будем драться? Любить? Или уходить? - черные глаза лукаво блестели, он ответа, но любой ответ был бы глупым. Одеяло недосигаемо, а мириец был рядом. И в конце концов, скоро все равно все кончится навсегда. Мария молчала, и Хозе истолковал ее молчпние так, как счел нужным. Ксати говоря, совершенно правильно.