Estele Oscore
Я и ... - не известная.
Estele Oscore
Я вспоминаю ядреню - феню!
Как можно было это все забыть за дверью?!
Ключи от дома, чехол с гитарой,
Кусочек хлеба покормить голодных птиц.
А в общем клево, что так вышло!
Я сижу на крыше, пялюсь в панораму.
И наше Солнце закатилось, на ночь глядя,
Неспроста на в ту канаву!
Спи, братишка, я не знаю почему
Мы все такие.
Спи, братишка, я не знаю почему
Мы все другие.
Сильнее, ветры, гоните лыжу
Депресняка, который мне сбивает крышу!
Поля - лужайки, цветы- грибочки,
И очень быстро песня пишется моя!
А вообще клево! Полбутылки пива есть,
И солнце кошкой лижет спину.
И пьяный хохот дополняет нарисованную
Пальцами картину.
Спи, братишка, я не знаю почему
Мы все такие.
Спи, братишка, я не знаю почему
Мы все другие.
Я под забором, в хоккейной маске,
Пытаюсь вспомнить свое имя и автобус,
В который сяду, тупой, как глобус,
И как закнченный поэт уеду вдаль.
А в общем клево, что так вышло!
Я сижу на крыше, пялюсь в панораму,
И наше солнце закатилось, на ночь глядя,
Неспроста не в ту канаву!
....................................................................................
Слушая эту песню, рисуется Питер.
Как можно было это все забыть за дверью?!
Ключи от дома, чехол с гитарой,
Кусочек хлеба покормить голодных птиц.
А в общем клево, что так вышло!
Я сижу на крыше, пялюсь в панораму.
И наше Солнце закатилось, на ночь глядя,
Неспроста на в ту канаву!
Спи, братишка, я не знаю почему
Мы все такие.
Спи, братишка, я не знаю почему
Мы все другие.
Сильнее, ветры, гоните лыжу
Депресняка, который мне сбивает крышу!
Поля - лужайки, цветы- грибочки,
И очень быстро песня пишется моя!
А вообще клево! Полбутылки пива есть,
И солнце кошкой лижет спину.
И пьяный хохот дополняет нарисованную
Пальцами картину.
Спи, братишка, я не знаю почему
Мы все такие.
Спи, братишка, я не знаю почему
Мы все другие.
Я под забором, в хоккейной маске,
Пытаюсь вспомнить свое имя и автобус,
В который сяду, тупой, как глобус,
И как закнченный поэт уеду вдаль.
А в общем клево, что так вышло!
Я сижу на крыше, пялюсь в панораму,
И наше солнце закатилось, на ночь глядя,
Неспроста не в ту канаву!
....................................................................................
Слушая эту песню, рисуется Питер.
Estele Oscore
Надо освобождать свои мозги от прошлого, старых мыслей. Надо просто забыть. Жить сегодня.
Estele Oscore
Война сейчас бессмысленна. Каждый день мы воюем, не зная во имя чего. Мы воюем сами с собой. Вообще-то война всегда была бессмысленной, может даже "пустой"... Только эту пустоту наполняют страхи людей, ненависть, месть... Что же касается любви? Любовь к Родине? Сколько бы мы не сражались, какие правила и законы бы не устанавливались, все это будет вечно - люди так и не получили свободу. Им не присуще жить вольно. Каждый из нас от чего-то зависит. Война - это классика - она вечна, она одна. Внутренне, мы боимся этого резкого ощущения. И все же, мы идем на войну во имя жизни, во имя свободы, во имя Родины, любимых. Мы - они хотели стать героями? Чтобы помнили?.. А кем мы - они после этого стали? Убийцами? Зомби? Нет. Тогда героями? Кто ты есть после войны? Что изменилось? Ничего. И это правда, ничего не изменилось. Многие люди воевали ради чужих интересов, за чужие земли. Это был типа их долг. Зачем? Теперь большинство рассуждают так - "свобода живет внутри нас". Ее нет. Я говорю - мы.
пятница, 10 сентября 2004
Estele Oscore
Гробовое молчание...
Молчать полезно.
...
...
...
...
...
...
...
...
...
...
...
Нет, не могу больше молчать!
...
По-моему я начинаю зависеть от инета. Это ненормально. Я всегда не одобряла технику, хотя с помощью нее сдвигается наш мир. У меня есть что-то вроде фобии к технике. Странно, да? Я боюсь будущего! Я не хочу жить в таком будущем! Полный мир техники, роботов, машин. Это жуть! Я хочу жить в другом времени. Естественно, я не покончу жизнь самоубийством, чтобы попасть в другое время, и не буду жалеть о том, что нахожусь здесь и печатаю на клавиатуре, я вполне удовлетворенна, скажем так...
...
И все же... Эта фраза мучает меня на протяжении нескольких суток: А что будет дальше?
...
...
Я гружу, да?
....................................................................................
Молчать полезно.
...
...
...
...
...
...
...
...
...
...
...
Нет, не могу больше молчать!
...
По-моему я начинаю зависеть от инета. Это ненормально. Я всегда не одобряла технику, хотя с помощью нее сдвигается наш мир. У меня есть что-то вроде фобии к технике. Странно, да? Я боюсь будущего! Я не хочу жить в таком будущем! Полный мир техники, роботов, машин. Это жуть! Я хочу жить в другом времени. Естественно, я не покончу жизнь самоубийством, чтобы попасть в другое время, и не буду жалеть о том, что нахожусь здесь и печатаю на клавиатуре, я вполне удовлетворенна, скажем так...
...
И все же... Эта фраза мучает меня на протяжении нескольких суток: А что будет дальше?
...
...
Я гружу, да?
....................................................................................
Estele Oscore
Ты смотришь на телеэкран передачу новостей,
Ты узнаешь о том кто был сегодня сильней,
Кто стрелял только в спину, а кто только в лоб,
И тем кто хотел но почему-то не смог
Ты почувствуешь боль, ты почувствуешь страх,
Ты узнаешь о том, что в мире не так.
И главная новость, как обычно одна,
Что только пять дней война.
Она куда-то ушла, третий день не звонит.
Ты почему-то один, ты почему-то забыт,
И каждый считает виноватым другого,
Ходя сделать шаг на встречу это проще простого,
И каждый хочет доказать, что он лучше, чем есть.
Большая любовь превращается в месть,
И безумные чувства превращаются в слова,
Но это уже совсем другая война.
Бывает нет сил, чтобы встать и идти,
И некому помочь тебе на этом пути,
И некому сказать, что все будет хорошо,
Что это только начало, в начале тяжело.
Нелегко поднять тяжесть опустившихся рук,
Особенно тогда, когда тебя предал лучший друг.
И каждый день превращается в бешеную боль
И это тоже война, война с самим собой.
Он говорит, что видел смерть и сам ею был,
Он говорит, что до сих пор, он ничего не забыл.
В его пальцах навсегда осталась нервна дрожь,
Он говорит и тихо плачет, как сентябрьский дождь,
И ты ему не мешай, пусть говорит только он,
Его слова о том, что было будто раннего стон.
Ты посмотри ему в глаза, там только выстрелов дым.
Пока он жив, его война будет с ним.
Ты узнаешь о том кто был сегодня сильней,
Кто стрелял только в спину, а кто только в лоб,
И тем кто хотел но почему-то не смог
Ты почувствуешь боль, ты почувствуешь страх,
Ты узнаешь о том, что в мире не так.
И главная новость, как обычно одна,
Что только пять дней война.
Она куда-то ушла, третий день не звонит.
Ты почему-то один, ты почему-то забыт,
И каждый считает виноватым другого,
Ходя сделать шаг на встречу это проще простого,
И каждый хочет доказать, что он лучше, чем есть.
Большая любовь превращается в месть,
И безумные чувства превращаются в слова,
Но это уже совсем другая война.
Бывает нет сил, чтобы встать и идти,
И некому помочь тебе на этом пути,
И некому сказать, что все будет хорошо,
Что это только начало, в начале тяжело.
Нелегко поднять тяжесть опустившихся рук,
Особенно тогда, когда тебя предал лучший друг.
И каждый день превращается в бешеную боль
И это тоже война, война с самим собой.
Он говорит, что видел смерть и сам ею был,
Он говорит, что до сих пор, он ничего не забыл.
В его пальцах навсегда осталась нервна дрожь,
Он говорит и тихо плачет, как сентябрьский дождь,
И ты ему не мешай, пусть говорит только он,
Его слова о том, что было будто раннего стон.
Ты посмотри ему в глаза, там только выстрелов дым.
Пока он жив, его война будет с ним.
Estele Oscore
Зареветь, убежать,
Или дверь на замок
И молчать, и лежать
Изучать потолок...
И мечтать не как все,
Целовать небеса...
Потолок, карусель,
Полчаса, полчаса...
Полчаса поезда под откос,
Полчаса не твоя полоса,
Полчаса, полчаса не вопрос,
Не ответ полчаса, полчаса...
Полчаса без тебя, полчаса,
Полчаса помню я, полчаса,
Каждый сам, каждый сам полчаса,
По своим адресам полчаса...
Сорвалась, и как все,
Как во сне, я - не я,
Не моя карусель,
И мечта не моя...
Или дым, или грусть,
Или дождь по глазам.
Я вернусь, я вернусь,
Полчаса, полчаса...
Или дверь на замок
И молчать, и лежать
Изучать потолок...
И мечтать не как все,
Целовать небеса...
Потолок, карусель,
Полчаса, полчаса...
Полчаса поезда под откос,
Полчаса не твоя полоса,
Полчаса, полчаса не вопрос,
Не ответ полчаса, полчаса...
Полчаса без тебя, полчаса,
Полчаса помню я, полчаса,
Каждый сам, каждый сам полчаса,
По своим адресам полчаса...
Сорвалась, и как все,
Как во сне, я - не я,
Не моя карусель,
И мечта не моя...
Или дым, или грусть,
Или дождь по глазам.
Я вернусь, я вернусь,
Полчаса, полчаса...
Estele Oscore
Некоторое взяла у Одинокого Вампира.
1. Если вы могли выбрать мне внешность, какая бы внешность соответсвовала моей душе?
2. Какое имя вы бы дали мне, если бы могли?
3. Что бы я выбрала: свободу, любовь, деньги, или славу?
4. В каком возрасте мне умереть? Как, когда, или во имя чего?
5. Что есть для меня жизнь?
6. Что вы хотели бы во мне увидеть?
7. Как бы вы меня похоронили?
8. Какого животного вы во мне видите?
9. Какого примерно цвета мой характер?
10. Что мне нужно для полного счастья?
11. Я темная или светлая?
12. Вы видите во мне добро или зло?
13. Во мне есть диковатость?
14. Что со мной происходит в полнолуние?
15. Кто я?
16. Какое оружие вы бы для меня выбрали?
17. Какая погода больше всего бы мне подошла по душе?
18. Я курю?
19. Пью?
20. Употребляю наркотики?
21. На какого героя я больше всего похожу? (Из книги, или фильма)
22. Какие отрицательные черты вы во мне видите?
23. Картинка моей души: "типа вставить картинку"
1. Если вы могли выбрать мне внешность, какая бы внешность соответсвовала моей душе?
2. Какое имя вы бы дали мне, если бы могли?
3. Что бы я выбрала: свободу, любовь, деньги, или славу?
4. В каком возрасте мне умереть? Как, когда, или во имя чего?
5. Что есть для меня жизнь?
6. Что вы хотели бы во мне увидеть?
7. Как бы вы меня похоронили?
8. Какого животного вы во мне видите?
9. Какого примерно цвета мой характер?
10. Что мне нужно для полного счастья?
11. Я темная или светлая?
12. Вы видите во мне добро или зло?
13. Во мне есть диковатость?
14. Что со мной происходит в полнолуние?
15. Кто я?
16. Какое оружие вы бы для меня выбрали?
17. Какая погода больше всего бы мне подошла по душе?
18. Я курю?
19. Пью?
20. Употребляю наркотики?
21. На какого героя я больше всего похожу? (Из книги, или фильма)
22. Какие отрицательные черты вы во мне видите?
23. Картинка моей души: "типа вставить картинку"
Estele Oscore
Антон Городецкий, полный мудила,
Узнал, что ему жена изменила.
Ушла к другому, словом - облом,
Отсюда мораль - не будь ослом!
Нормальный мужик в запой бы ушел,
Или подругу другую нашел,
Но Городецкий, тупой словно слон,
К ведьме отправился на поклон.
Прости ее: "верни мне жену,
А я на себя принимаю вину!"
Ну что за мудила! Нучто за мудак!
Разве жену возвращают вот так?
Начала ведьма ему колдовать,
Черными чарами деток пугать.
Но вокруг ведьмы сгустились тени -
И говорят: "Не бывать преступленью!
К стенке, зараза! Ночной Дозор!
Ну а тебе, Городецкий - позор!"
Ведьме в лобешник летит сковородка,
На пол стекает разлитая водка,
Кружатся тени, крадется паук,
Слышится всюду таинственный стук...
Но Городецкий, хоть парень дурной,
Вдруг оказался тоже Иной!
Иной! Иной! Городецкий Иной!
Чего уж теперь грузиться женой?
Иной! Иной! Светлый Иной!
Такие Иные правят страной!
Годы прошли, Городецкий не тужит,
Водочку пьет и с вампирами дружит.
Это коллегам - не лучший пример!
Так рассудил Великий Гесер.
Гесер! Гесер! Великий Гесер!
С виду пускай не приметен и сер.
Гесер! Гесер! Мудрейший Гесер!
Был замминистра в СССР!
Вот Городецкий идет на заданье,
Видит во тьме не приметное зданье.
Свечи горят, расстилается дым,
Вампиры бормочут: "сейчас поедим!"
Хренушки! Нынче разгрузочный день.
К ним Городецкий подкрался как тень
И закричал: "Где талон на обед?
Раз нет талона - мальчика нет!"
Ножницы - чик! Ножницы - хлоп!
Антон захерячил вампиру в лоб!
Ножницы - щелк! Ножницы - хлоп!
Антон Городицкий едва не погиб!
Мудрый Гесер производит леченье,
На Филиппинах пройдя обученье,
Быстро заштопал Антоновы раны
И посылает опять на заданье!
Антон Городецкий, это расплата,
За то, что с ведьмой общался когда-то!
Сто двадцать третьей статьею УКа
Подполный аборт запрещен на века!
Много событий случилось потом,
Мы вам, конечно, расскажем о том.
У самолета сорвало заклепку,
На теплоцентрали вспучило топку,
Светлая девушка с именем Света,
Чуть не взорвала и то, и вот это,
Но полюбила Антона и вот -
Город живет, и Светлана живет!
Злой Завулон, Темный Иной,
Тоже мечтает править страной.
Хитрый вредитель над нами глумится,
Лампочки тырит в подъездах столицы!
Нынче же вовсе пошел беспредел,
Не уследил даже мудрый Гесер.
Воют моторы, крутится вал,
Злой Завулон даже лифт поломал!
Он не желает ехать потише,
Лифтом таранит новую крышу,
Не убоялся вандал греха -
Сташный ущерб нанес ЖэКэХа!
Мы вам пропели рэп про Иных
Светлый и Темный! Кто правый из них?
Наше кредо - немногословность
Условность! Условность! Условность! словность!
Узнал, что ему жена изменила.
Ушла к другому, словом - облом,
Отсюда мораль - не будь ослом!
Нормальный мужик в запой бы ушел,
Или подругу другую нашел,
Но Городецкий, тупой словно слон,
К ведьме отправился на поклон.
Прости ее: "верни мне жену,
А я на себя принимаю вину!"
Ну что за мудила! Нучто за мудак!
Разве жену возвращают вот так?
Начала ведьма ему колдовать,
Черными чарами деток пугать.
Но вокруг ведьмы сгустились тени -
И говорят: "Не бывать преступленью!
К стенке, зараза! Ночной Дозор!
Ну а тебе, Городецкий - позор!"
Ведьме в лобешник летит сковородка,
На пол стекает разлитая водка,
Кружатся тени, крадется паук,
Слышится всюду таинственный стук...
Но Городецкий, хоть парень дурной,
Вдруг оказался тоже Иной!
Иной! Иной! Городецкий Иной!
Чего уж теперь грузиться женой?
Иной! Иной! Светлый Иной!
Такие Иные правят страной!
Годы прошли, Городецкий не тужит,
Водочку пьет и с вампирами дружит.
Это коллегам - не лучший пример!
Так рассудил Великий Гесер.
Гесер! Гесер! Великий Гесер!
С виду пускай не приметен и сер.
Гесер! Гесер! Мудрейший Гесер!
Был замминистра в СССР!
Вот Городецкий идет на заданье,
Видит во тьме не приметное зданье.
Свечи горят, расстилается дым,
Вампиры бормочут: "сейчас поедим!"
Хренушки! Нынче разгрузочный день.
К ним Городецкий подкрался как тень
И закричал: "Где талон на обед?
Раз нет талона - мальчика нет!"
Ножницы - чик! Ножницы - хлоп!
Антон захерячил вампиру в лоб!
Ножницы - щелк! Ножницы - хлоп!
Антон Городицкий едва не погиб!
Мудрый Гесер производит леченье,
На Филиппинах пройдя обученье,
Быстро заштопал Антоновы раны
И посылает опять на заданье!
Антон Городецкий, это расплата,
За то, что с ведьмой общался когда-то!
Сто двадцать третьей статьею УКа
Подполный аборт запрещен на века!
Много событий случилось потом,
Мы вам, конечно, расскажем о том.
У самолета сорвало заклепку,
На теплоцентрали вспучило топку,
Светлая девушка с именем Света,
Чуть не взорвала и то, и вот это,
Но полюбила Антона и вот -
Город живет, и Светлана живет!
Злой Завулон, Темный Иной,
Тоже мечтает править страной.
Хитрый вредитель над нами глумится,
Лампочки тырит в подъездах столицы!
Нынче же вовсе пошел беспредел,
Не уследил даже мудрый Гесер.
Воют моторы, крутится вал,
Злой Завулон даже лифт поломал!
Он не желает ехать потише,
Лифтом таранит новую крышу,
Не убоялся вандал греха -
Сташный ущерб нанес ЖэКэХа!
Мы вам пропели рэп про Иных
Светлый и Темный! Кто правый из них?
Наше кредо - немногословность
Условность! Условность! Условность! словность!
четверг, 09 сентября 2004
Estele Oscore
Завтра кто-то родится и кто-то умрет. А у меня настроение пофигиста. Я никакая. Я печатаю, от того, что нечего делать. Я бешусь от того, что пусто. Все пусто. Что за хреновое ощущение? Ненавижу пустоту, от этого становится страшно. Пожалуй на данный момент для меня это самое страшное - пустота.
вторник, 07 сентября 2004
Estele Oscore
Смерть поступила нечестно, подло, мерзко, несправедливо. Мария закусила губу, стараясь думать о чем-то другом, но не получалось. Последние оры таяли, как льдинки в весенней воде. В горле першило, совсем чуть-чуть, но это было началом.
- А это еще зачем? - Хозе острожно снял с ее лица слезы. - Блондинкам лучше не плакать. Не красиво.
Мария жалко улыбнулась. Подумать только, совсем недавно она тоже самое говорила Элеаноре. Эта несчастная дура будет жить и реветь еще лет сорок, а она умрет, и никому до этого не будет дела.
- Хозе, почему так? Я не хочу умирать.
- Никто не хочет, а кто хочет, тот безнадежный осел. И туда ему и дорога.
- У меня уже началось.
- Что у тебя началось? - поинтересовался наемник, впрочем без особого волнения.
- Чума. В горле...
- А холеры у тебя нет случайно? Или конской оспы? Да, дорогая, девственность плохо влияет на разум, я это давно подозревал.
- Не утешай меня. Я все знаю...
- Проклятый! Да что ты знаешь? Нет тут никакой чумы. Нет, не было и быть не может.
- Как? - марии показалось, что она ослышилась.
- Так! Север послал Тартю к Проклятому, того и гляди начнется восстание. Король и его молодчики боятся, что она перекинется на Среднюю Арцию. Для них это впрямь чума, но только для них. Вот они и понаставили кордонов. Никого некуда не пускают. Если Тартю здесь камня на камне не оставит, никто не пикнет. Здешним все ясно, а вотАрции народ и впрямь испугается. Здоровые слишком не хотят заболеть, чтобы жалеть тех, кого сожгут заживо.
- Ты, - Мария задохнулась от обуявшего ее гнева, - ты это знал еще вчера?!
- Разумеется, - подтвердил мириец, - чума всегда начинается на юге в больших городах и идет на север и никогда наоборот. Это выдумка, не спорю, удачная... Те, кто попались, это понимают, только куда против стражников попрешь, одна ты у нас, как из лесу вышла, всему веришь...
Неужели ты думаешь, что стражники, будь тут и впрямь чума, ходили б с открытыми рожами и раздавали зуботычины? Да они бы всех из арбалетов на расстоянии клали! И трактирщик, как пить дать, в доле... Ладно, хватит! Нам и правда пора.
Но Марии в кои веки не было дела до политики. Никакой опасности нет и не было! Она зря мучалась, зря прощалась с жизнью. Она позволила этому насмешнику делать с собой, все что он захочет, думая, что обманывает смерть...
- Я тебя убью, - она попыталась вскочить, но Хозе с неожиданной силой прижал ее к постели.
- Прекрати дурить! Ты со мной не справишься.
- Ты знал, что мы не умрем. Знал!
- Ну и что? Сначала ты меня и слушать не хотела, а потом... Тебя точно надо было спасать. Не от чумы, а от твоей девственности. Хочешь остаться, оставайся. Нет, одевайся и пошли. Из этой дыры я тебя, так и быть, вытащу, ты была моей женщиной, я тебя не брошу.
- Не трогай меня!
- Милая, ночь кончается, если я тебя трону, нам придется остаться здесь до вечера, и только Проклятый знает, что за это время может случиться.
- Ты ответишь за свое преступление! - буркнула Мария, понимая, что несет чушь, но не останавливаясь. Соблазнение приравнивается к изасилованию!
- Только малолеток, ноблесок и капустниц, - отмахнулся наемник, - а ты на них не похожа. И потом, ты пришла сама.
- Я думала, что завтра умру.
- Ты могла бы молится.
Мария лихорадочно придумывала достойный ответ, но он не предумывался, а Хозе спокойно смотрел на звезды. Потом он ответит за все, но сначала и впрямь нужно бежать. Она стала лихорадочно одеваться, стараясь не смотреть на обманщика. Как он почувствовал, что она готова, женщина не поняла.
Мириец распахнул окно, выпрыгнул сам и протянул ей руку. Мария никогда не увлекалась мальчишескими забавамиЮ да и платье мешало, но наемник ее вытащил. Она хотела отстраниться, но Хозе решительно сжал ее руку и потащил за собой, в его прикосновении не было ни следа ласки, точно так же он волок бы козу или корову. Они пробирались палисадники, перелезали какие-то заборы, прыгали через канавы. Иногда спутник прижимал ее к дереву и заставлял замереть. Задыхаясь одновременно от злости, страха и досады, она слышала, как кто-то проходил гремя железом. Один раз он бросил ее в канаве и исчез, но скоро вернулся, в тусклом предрассветном мареве, ей показалось, что на рукаве Хозе кровь, но она промолчала. Эта была последняя задержка, они вышли к ручейку, и мириец заставил ее идти по воде, что было даже приятно, потом они выбрались на берег в какой-то рощице, где у ее знакомца отыскался конь. Не какя-нибудь кляча, а этавский скакун, достойный знатного рыцаря. Хозе ее подсадил и сам вскочил в седло. Она не удержалась и спросила, что эта за лошадь.
- Алко, - бросил он, словно это что-то объясняло, и добавил: - Я его тут спрятал и пошел глянуть, что они затеяли. Ну, и стражников сосчитать на всякий случай. А потом увидел тебя и решил задержаться.
Мария не ответила. Уже совсем рассвело. Конь шел упругой иноходью вдоль берега речки. Несколько раз им попадались пучьи и ручейки, через которые жеребец перескакивал. Хозе был полностью поглащен лошадью и дорогой, обращая на спутницу не больше внимания, чем на дорожные вьюки. Солнце клонилось к вечеру, когда мириец остановил коня.
- Будь я проклят, если мы не выбрались.
- Где мы?
- Пинские холмы, направо - Мунт, налево - Север. Нам туда.
- Нам?
- Ты же хотела повидать мать.
- Я возвращаюсь в Мунт.
- Что ж, попутного ветра.
- Проводи меня. Тебе заплатят.
- И кто же?
- Ее Иносенсия. Я служу ей.
- Жаль, ты не сказала этого раньше, - мириец соскочил с коня и снял Марию, - я не могу убить женщину, с которой спал, так что иди в свой Мунт и не попадайся мне на дороге.
- А это еще зачем? - Хозе острожно снял с ее лица слезы. - Блондинкам лучше не плакать. Не красиво.
Мария жалко улыбнулась. Подумать только, совсем недавно она тоже самое говорила Элеаноре. Эта несчастная дура будет жить и реветь еще лет сорок, а она умрет, и никому до этого не будет дела.
- Хозе, почему так? Я не хочу умирать.
- Никто не хочет, а кто хочет, тот безнадежный осел. И туда ему и дорога.
- У меня уже началось.
- Что у тебя началось? - поинтересовался наемник, впрочем без особого волнения.
- Чума. В горле...
- А холеры у тебя нет случайно? Или конской оспы? Да, дорогая, девственность плохо влияет на разум, я это давно подозревал.
- Не утешай меня. Я все знаю...
- Проклятый! Да что ты знаешь? Нет тут никакой чумы. Нет, не было и быть не может.
- Как? - марии показалось, что она ослышилась.
- Так! Север послал Тартю к Проклятому, того и гляди начнется восстание. Король и его молодчики боятся, что она перекинется на Среднюю Арцию. Для них это впрямь чума, но только для них. Вот они и понаставили кордонов. Никого некуда не пускают. Если Тартю здесь камня на камне не оставит, никто не пикнет. Здешним все ясно, а вотАрции народ и впрямь испугается. Здоровые слишком не хотят заболеть, чтобы жалеть тех, кого сожгут заживо.
- Ты, - Мария задохнулась от обуявшего ее гнева, - ты это знал еще вчера?!
- Разумеется, - подтвердил мириец, - чума всегда начинается на юге в больших городах и идет на север и никогда наоборот. Это выдумка, не спорю, удачная... Те, кто попались, это понимают, только куда против стражников попрешь, одна ты у нас, как из лесу вышла, всему веришь...
Неужели ты думаешь, что стражники, будь тут и впрямь чума, ходили б с открытыми рожами и раздавали зуботычины? Да они бы всех из арбалетов на расстоянии клали! И трактирщик, как пить дать, в доле... Ладно, хватит! Нам и правда пора.
Но Марии в кои веки не было дела до политики. Никакой опасности нет и не было! Она зря мучалась, зря прощалась с жизнью. Она позволила этому насмешнику делать с собой, все что он захочет, думая, что обманывает смерть...
- Я тебя убью, - она попыталась вскочить, но Хозе с неожиданной силой прижал ее к постели.
- Прекрати дурить! Ты со мной не справишься.
- Ты знал, что мы не умрем. Знал!
- Ну и что? Сначала ты меня и слушать не хотела, а потом... Тебя точно надо было спасать. Не от чумы, а от твоей девственности. Хочешь остаться, оставайся. Нет, одевайся и пошли. Из этой дыры я тебя, так и быть, вытащу, ты была моей женщиной, я тебя не брошу.
- Не трогай меня!
- Милая, ночь кончается, если я тебя трону, нам придется остаться здесь до вечера, и только Проклятый знает, что за это время может случиться.
- Ты ответишь за свое преступление! - буркнула Мария, понимая, что несет чушь, но не останавливаясь. Соблазнение приравнивается к изасилованию!
- Только малолеток, ноблесок и капустниц, - отмахнулся наемник, - а ты на них не похожа. И потом, ты пришла сама.
- Я думала, что завтра умру.
- Ты могла бы молится.
Мария лихорадочно придумывала достойный ответ, но он не предумывался, а Хозе спокойно смотрел на звезды. Потом он ответит за все, но сначала и впрямь нужно бежать. Она стала лихорадочно одеваться, стараясь не смотреть на обманщика. Как он почувствовал, что она готова, женщина не поняла.
Мириец распахнул окно, выпрыгнул сам и протянул ей руку. Мария никогда не увлекалась мальчишескими забавамиЮ да и платье мешало, но наемник ее вытащил. Она хотела отстраниться, но Хозе решительно сжал ее руку и потащил за собой, в его прикосновении не было ни следа ласки, точно так же он волок бы козу или корову. Они пробирались палисадники, перелезали какие-то заборы, прыгали через канавы. Иногда спутник прижимал ее к дереву и заставлял замереть. Задыхаясь одновременно от злости, страха и досады, она слышала, как кто-то проходил гремя железом. Один раз он бросил ее в канаве и исчез, но скоро вернулся, в тусклом предрассветном мареве, ей показалось, что на рукаве Хозе кровь, но она промолчала. Эта была последняя задержка, они вышли к ручейку, и мириец заставил ее идти по воде, что было даже приятно, потом они выбрались на берег в какой-то рощице, где у ее знакомца отыскался конь. Не какя-нибудь кляча, а этавский скакун, достойный знатного рыцаря. Хозе ее подсадил и сам вскочил в седло. Она не удержалась и спросила, что эта за лошадь.
- Алко, - бросил он, словно это что-то объясняло, и добавил: - Я его тут спрятал и пошел глянуть, что они затеяли. Ну, и стражников сосчитать на всякий случай. А потом увидел тебя и решил задержаться.
Мария не ответила. Уже совсем рассвело. Конь шел упругой иноходью вдоль берега речки. Несколько раз им попадались пучьи и ручейки, через которые жеребец перескакивал. Хозе был полностью поглащен лошадью и дорогой, обращая на спутницу не больше внимания, чем на дорожные вьюки. Солнце клонилось к вечеру, когда мириец остановил коня.
- Будь я проклят, если мы не выбрались.
- Где мы?
- Пинские холмы, направо - Мунт, налево - Север. Нам туда.
- Нам?
- Ты же хотела повидать мать.
- Я возвращаюсь в Мунт.
- Что ж, попутного ветра.
- Проводи меня. Тебе заплатят.
- И кто же?
- Ее Иносенсия. Я служу ей.
- Жаль, ты не сказала этого раньше, - мириец соскочил с коня и снял Марию, - я не могу убить женщину, с которой спал, так что иди в свой Мунт и не попадайся мне на дороге.
Estele Oscore
Я вот тут думаю об этих героях. Мария - настоящая тупица. Жалкая такая. Но это мое мнение. А вот тот герой классный! То бишь полное его имя Хозе Рафаэль Николас Мартинес Кэрна ре Вальдец, маркиз Гаэтано - старший сын герцога Энрике. Консигна - мангуст, схвативший змею, девиз "Танцую со смертью". У него отдельная история. В этой книге он, в принципе главный герой. Пишу дальше для общего интереса.
По зеленому лугу бродили гнедные кони, спускались к быстрой, прозрачной реке, тянули морды к воде. Вдали синели поросшие лесом горы, цвел шиповник - алый, розовый...
- Мария!
Кто здесь? И где она, с кем?
- Просыпайся...
Горы и лошади исчезли. Над ней нависал дощатый потолок, кое-как освещенный масляным светильником, голова кружилась, все тело непривычно ломило.
- Выпей, будет легче.
Царка показалась отвратительной, но голова прояснилась. Сколько же она вчера выпила... Хотя это хороший способ забыть о чуме. Мария с трудом села, тронула рукой волосы. Распущенные, спутанные. Которая сейчас ора? Судя по всему, глубокая ночь, а она в постели у мирийского наемника, хотя через кварту тут не будет ни наемников, ни крестьян, ни торговцев - только трупы.
Хозе с усмешкой на нее смотрел, и Мария, спохватившись, накинула на плечи одеяло.
- Вот как? - поднял бровь наемник. Он, кстати говоря, был полностью одет, - Вообще-то, тебе не мешало бы подняться. Нам пора.
- Куда?
- Подальше отсюда. Мне здесь надоело.
Мария, ничего не понимая, смотрела на смеющегося мужчину, чувствуя, как у нее внутри все закипает. Он сумасшедший! Сумасшедший, да и она тоже.
- Ты уйдешь из чумной деревни? Мимо стражников и скорбящих? Ты - покойник, который вечером не сможет поднять голову.
- Я не собираюсь вечером пить, - хмыкнул мириец, - так что с головой у меня будет все в порядке.
- Ты понимаешь, что ты - мертвец, - заорала Мария, - мертвец с тех самых пор, как сюда попал?!
- Не понимаю, - ответил тот, - если хочешь скоростать со мной еще вечерок, так и скажи. Я, пожалуй, задержусь. Днем больше, днем меньше.
Нет, он положительно не в себе.
- Судя по всему, я зря оделся, - заметил мириец. А вот блеск в черных глазах она помнила. Помнила, несмотря на выпитую царку. Мария натянула одеяло до подборотка, злясь уже на себя. Хозе - наглец, безумец, но от его взгляда жарко даже на краю смерти.
- То есть мне не раздеваться? - уточнил он. - Ты уж реши, пожалуйста. Или ты идешь со мной, или остаешься здесь, или мы уходим, но не сразу, - незаметным кошачьим движением наемник пересек комнатенку и опустился на край кровати. - А волосы у тебя перепутались ой-ей-ей как. Если сейчас не расчесать, придется обрезать. Помочь? Я умею...
В этом она не сомневалась, и отчего-то это очень задевало.
- Я сама.
- Ты в этом уверенна? - темные губы изогнулись в усмешке. Проклятый, его забавляет все. Даже чума! Даже смерть!
Чтобы добраться до гребня, нужно было встать и сбросить спасительное одеяло. Или встать прямо в нем?
- Воистину, вы - странные создания, - филосовски заметил Хозе.
- Мы?
- Женщины. Вчера ты собиралась умирать и пришла ко мне, гм, с весьма необычной просьбой. Сегодня ты попрежнему собираешься на тот свет, но тебя волнует, что я снова увижу то, - он засмеялся, - что, уверяю тебя, прекрасно рассмотрел. Думаешь, чем в меня бросить? Попробуй подушкой!
Мария знала, как разговаривать с мужчинами, но не с такими. Ее ярость никуда не исчезла, равно как и страх перед неизбежным, но ей стало смешно. Хозе все же принес гребень и без лишних слов принялся разбирать спутавшиеся пряди. Надо отдать ему должное, он действительно делал это великолепно, напевая вполголоса какую-то песенку и то и дело отпуская сомнительные замечания в адрес женщин вообще и двадцетишестилетних девственниц в частности. Мария пыталась огрызаться, но когда ты сидишь голая в кровати и тебя держат за волосы, изображать оскробленное достоинсво трудно, а Хозе не собирался ее выпускать.
- Светлые волосы тоньше и сильнее путаются, чем черные, - мириец ловко разбирал прядь за прядью, - хотяприятнее всего расчесывать конские хвосты, лошади - создания умные, когда не надо не брыкаются.
- Вот и иди к своим лошадям! - Проклятый! Что она несет? Словно какая-нибудь мещанка, да он ее таковой и считает!
- Всему свое время. Для некоторых вещей лошади не годятся. Готово! - Хозе умело заплел ей косу, а потом резким движением сорвал и отбросил в сторону одеяло. Иария попыталась вцепиться наглецу в лицо, но тот стремительно уклонился и смирно сел на краюшек постели, скрестив руки на груди.
- Будем драться? Любить? Или уходить? - черные глаза лукаво блестели, он ответа, но любой ответ был бы глупым. Одеяло недосигаемо, а мириец был рядом. И в конце концов, скоро все равно все кончится навсегда. Мария молчала, и Хозе истолковал ее молчпние так, как счел нужным. Ксати говоря, совершенно правильно.
По зеленому лугу бродили гнедные кони, спускались к быстрой, прозрачной реке, тянули морды к воде. Вдали синели поросшие лесом горы, цвел шиповник - алый, розовый...
- Мария!
Кто здесь? И где она, с кем?
- Просыпайся...
Горы и лошади исчезли. Над ней нависал дощатый потолок, кое-как освещенный масляным светильником, голова кружилась, все тело непривычно ломило.
- Выпей, будет легче.
Царка показалась отвратительной, но голова прояснилась. Сколько же она вчера выпила... Хотя это хороший способ забыть о чуме. Мария с трудом села, тронула рукой волосы. Распущенные, спутанные. Которая сейчас ора? Судя по всему, глубокая ночь, а она в постели у мирийского наемника, хотя через кварту тут не будет ни наемников, ни крестьян, ни торговцев - только трупы.
Хозе с усмешкой на нее смотрел, и Мария, спохватившись, накинула на плечи одеяло.
- Вот как? - поднял бровь наемник. Он, кстати говоря, был полностью одет, - Вообще-то, тебе не мешало бы подняться. Нам пора.
- Куда?
- Подальше отсюда. Мне здесь надоело.
Мария, ничего не понимая, смотрела на смеющегося мужчину, чувствуя, как у нее внутри все закипает. Он сумасшедший! Сумасшедший, да и она тоже.
- Ты уйдешь из чумной деревни? Мимо стражников и скорбящих? Ты - покойник, который вечером не сможет поднять голову.
- Я не собираюсь вечером пить, - хмыкнул мириец, - так что с головой у меня будет все в порядке.
- Ты понимаешь, что ты - мертвец, - заорала Мария, - мертвец с тех самых пор, как сюда попал?!
- Не понимаю, - ответил тот, - если хочешь скоростать со мной еще вечерок, так и скажи. Я, пожалуй, задержусь. Днем больше, днем меньше.
Нет, он положительно не в себе.
- Судя по всему, я зря оделся, - заметил мириец. А вот блеск в черных глазах она помнила. Помнила, несмотря на выпитую царку. Мария натянула одеяло до подборотка, злясь уже на себя. Хозе - наглец, безумец, но от его взгляда жарко даже на краю смерти.
- То есть мне не раздеваться? - уточнил он. - Ты уж реши, пожалуйста. Или ты идешь со мной, или остаешься здесь, или мы уходим, но не сразу, - незаметным кошачьим движением наемник пересек комнатенку и опустился на край кровати. - А волосы у тебя перепутались ой-ей-ей как. Если сейчас не расчесать, придется обрезать. Помочь? Я умею...
В этом она не сомневалась, и отчего-то это очень задевало.
- Я сама.
- Ты в этом уверенна? - темные губы изогнулись в усмешке. Проклятый, его забавляет все. Даже чума! Даже смерть!
Чтобы добраться до гребня, нужно было встать и сбросить спасительное одеяло. Или встать прямо в нем?
- Воистину, вы - странные создания, - филосовски заметил Хозе.
- Мы?
- Женщины. Вчера ты собиралась умирать и пришла ко мне, гм, с весьма необычной просьбой. Сегодня ты попрежнему собираешься на тот свет, но тебя волнует, что я снова увижу то, - он засмеялся, - что, уверяю тебя, прекрасно рассмотрел. Думаешь, чем в меня бросить? Попробуй подушкой!
Мария знала, как разговаривать с мужчинами, но не с такими. Ее ярость никуда не исчезла, равно как и страх перед неизбежным, но ей стало смешно. Хозе все же принес гребень и без лишних слов принялся разбирать спутавшиеся пряди. Надо отдать ему должное, он действительно делал это великолепно, напевая вполголоса какую-то песенку и то и дело отпуская сомнительные замечания в адрес женщин вообще и двадцетишестилетних девственниц в частности. Мария пыталась огрызаться, но когда ты сидишь голая в кровати и тебя держат за волосы, изображать оскробленное достоинсво трудно, а Хозе не собирался ее выпускать.
- Светлые волосы тоньше и сильнее путаются, чем черные, - мириец ловко разбирал прядь за прядью, - хотяприятнее всего расчесывать конские хвосты, лошади - создания умные, когда не надо не брыкаются.
- Вот и иди к своим лошадям! - Проклятый! Что она несет? Словно какая-нибудь мещанка, да он ее таковой и считает!
- Всему свое время. Для некоторых вещей лошади не годятся. Готово! - Хозе умело заплел ей косу, а потом резким движением сорвал и отбросил в сторону одеяло. Иария попыталась вцепиться наглецу в лицо, но тот стремительно уклонился и смирно сел на краюшек постели, скрестив руки на груди.
- Будем драться? Любить? Или уходить? - черные глаза лукаво блестели, он ответа, но любой ответ был бы глупым. Одеяло недосигаемо, а мириец был рядом. И в конце концов, скоро все равно все кончится навсегда. Мария молчала, и Хозе истолковал ее молчпние так, как счел нужным. Ксати говоря, совершенно правильно.
Estele Oscore
Искала ноты Перголези и каким-то макаром нашла у в столе книгу обучение магии - оккулитизм. Мдя... И кто ей увлекался из моих? Старая такая, потрепанная книжонка. Неплохо, неплохо... Но колдовство не для меня. Я инная.
Estele Oscore
Сейчас я перестала довореять людям. И это страшно, точнее это ничего. Абсолютно ничего. Если ты доверяешься человеку, неужели следует ожидать от него гадости? Когда он делает гадость, то ты не понимаешь: как? Почему? Он? Я ему всегда доверял? Как он мог? Нет, он не мог, ведь это же прото он. Я его знаю, он не мог, а оказывается, что мог. И, тогда все кружится и вертится. В голове непонятный хаус, в душе пакастно, неопределенно и в то же время больно. Люди - странные существа. Ведь животному такого не дано, потому что оно животное, оно природа, инстинкт, поэтому оно не может сделать такого. А что, разве человек, это не природа? Ну, да... У чел. есть ценности, есть дар, есть возможность творить. Творить...добро и зло? Хе-хе, меня уже заносит. Но все же? Однако, как можно ему доверять? Или просто не стоит этого делать? Хотя я уже это делала. Зря. Внешние боли вроде как ушли, но внутренние - это внутренние, они слишком глубоки. Их нельзя просто забыть. К сожалению.
//Нет, все же найду таких людей. Они должны быть.
//Нет, все же найду таких людей. Они должны быть.
Estele Oscore
Неплохая книжонка. Мне нравится. Решила выписать небольшой эпизод. Просто так.
//Хотя сейчас надо читать классику, а потом уже остальное...
В книге пишется про войну, про любовь в разгар войны, про чуму, про безумие, про смерть. В принципе, если ее прочитать, то не пожалеешь.
....................................................................................
Девушка схватила кувшин с вином, собираясь отправить его вслед за жарким, но передумала и припала к горлышку. Страх и возбуждение требовалось куда-то девать: запить, забыть, вытеснить хоть чем-то... Она не может сидеть тут и ждать, пока у нее заболит горло, станут слезиться глаза, тело пойдет пятнами... Покончить со всем сразу? Яд у нее есть и нож тоже.
Мария задумчиво поглядела на такое невинное, на первый взгляд, колечко с беленьким камушком. Может не подействовать - она восемь лет принимает настойку, приучащую ее ко всем известным ядам, кроме тех, к которым привыкнуть нельзя. Но у нее здесь нет Агва Заката, а простой и надежный яд, который может достать почти каждый. Она хотела как лучше, хотела не оставлять улик, указывающих на орден, и опять себя обманула. Выходит, сталь?
Дочь Филиппа Тагарэ еще раз хлебнула из кувшина и вытащила кинжал. Тронула безупречное лезвие, поднесла к груди, потом к шее. Нажать, и все. Быстрая, чистая смерть, но в том-то и дело, что умирать ей не хотелось. Еще три глотка не помогли, кинжал полетел в угол, зазвенев упал рядом с осколками супницы. Девушка вскочила, метнулаь к окну, глянула на стражников, отступила в глубь комнаты. Проклятые воробьи. Орут, суетятся... Кошки на них нет! Мария и сама походила на затравленную кошку, только вот вцепиться в лицо было не кому, она была одна. Она всегда была одна и гордилась этим, но сейчас одиночество было невыносимым.
Мария залпом допила вино и рухнула в кресло. Ярость, страх и жалость к себе спутались в какой-то пульсирующий ком. Бежать некуда, но и здесь оставаться невозможно. За окном отчаянно закудахтала курица. Идиот-трактирщик собрался кого-то кормить! Покойник варит суп для другого покойника, и тот будет пить и жрать, облизывать пальцы. Один сдохнет с набитым брюхом, другой с набитым кошельком...
Где-то рядом звякнула струна, звук смолк, и почти сразу же раздался гитарный перебор. Давешний наемник! У него была гитара, это точно. Мария вскочила, поняв, что сделает. Мириец был наглым животным, но сильным и красивым, она еще возьмет от жизни то, от чего отказалась, погнавшись за миражом. Циалинка торопливо сменила залитое вином платье, переплела волосы и, больше не заботясь о своих пожитках, вышла в коридор. Гитара смеялась и кокетничала за соседней дверью. Нужно было постучать, но девушке это в голову не пришло. Впрочем, наемники не думал запираться. Дверь немилосердно скрипнула, заглушая мелодию, мириец отложил гитару и весело посмотрел на гостью.
- Сигнора, чем обязан?
- Я пришла к вам, - начала Мария и замолчала, не зная, что говорить дальше.
- Хочешь вина? - осведомился хозяин, переходя на "ты". Девушке захотелось его ударить, но... Но она пришла не для того, чтоб высказать свою гордость.
- Я выпью, - согласилась Мария.
Наемник налил ей и себе.
- Если наши дорогие стражники сгонят сюда еще полсотни человек, от вина ничего не останется. Люди, когда боятся и бездельничают, пьют больше, чем обычно. Можешь называть меня Хозе, Хозе Вальдец.
- Ты мириец?
- Был когда-то. - Хозе махнул рукой, - мой дом там, где мне нравится. Мне никто ничего не должен, и я никому ничего не должен.
- Меня зовут Мария. Я ехала навестить родичей.
- Бунтовщиков? - поинтересовался наемник.
- Мать... Ей нет дела до всего этого.
- Зато "всему этому" есть дело до всех. Твое здоровье, Мария. Ты очень красивая.
- Здоровье! - она горько рассмеялась и тоже отхлебнула. -Здоровье в чумной деревне?
- Именно. Во время чумы здоровье нужнее всего. Кислятина! Пожалуй, я все-таки мириец, так как не могу пить паршивое вино. Что ж, буду пить царку. Так зачем красотка пришла к нахалу?
- Я читала про чуму. Мы уже больны, хоть и не знаем это. Завтра к вечеру начнется горяка, а через пять дней, самое позднее, через кварту, мы умрем.
- Ну, кварта - это не так уж и мало, - Хозе плеснул себе из темной бутылки, - а царка здесь сносная. Хочешь?
- Налей, - Мария с утра ничего не ела и уже изрядно выпила, теперь ей море было по колено.
- Выпьем за смерть. Пусть она нас боится, а не мы ее.
- Пусть! Сигнор Хозе...
- Нет, - мириец дерзко подмигнул, - просто Хозе. Сегодня я не желаю быть сигнором. Сегодня я просто живу.
- Хорошо, пусть будет Хозе... - вино и царка свое дело сделали. Пропавшие было слова нашлись: - Я - девушка, но я хочу умереть женщиной. Я видела всех, кто здесь остановился, и пришла к тебе.
- Я польщен, - он налил ей еще. - Значит, ты собираешься умереть. Очень глупо!
- Глупо не видеть очевидного.
- Не спорю. Сколько тебе лет?
- Будет двадцать шесть!
- Стыдно... С такими косами и девственница... Почему?
- Не твое дело.
- Ну должен же я знать, почему с тобой такая беда приключилась. От любви или от ее отсутствия?
- Ненавижу мужчин.
- Мило... Твое здоровье! И чем мы тебе не угодили?
- Тем, что вы все забрали себе.
- То есть? - Хозе откровенно забавлялся.
- Вы правите, воюите, торгуите. Решаете все за всех.
- А ты чего хочешь? Воевать или торговать?
- Я хочу занять место, которого достойна.
- Ну и займи, - не стал возражать наемник.
- Поздно, - выкрикнула она, - я попала сюда, и завтра все кончится!
- Ты в этом уверена? - черноглазый засмеялся и оттолкнул сиакан. - Хватит! Если делать, так делать хорошо...
- Что делать?
- То, что ты просила. Хотя зачем это тебе, ума не приложу.
- Я хочу взять от жизни все, что могу. Здесь я могу только это.
- Не так уж и мало, между прочим, - Хозе глянул в окно, поднялсяи задернул занавески, - солнышко высоко еще, и времени у нас достаточно.
//Хотя сейчас надо читать классику, а потом уже остальное...
В книге пишется про войну, про любовь в разгар войны, про чуму, про безумие, про смерть. В принципе, если ее прочитать, то не пожалеешь.
....................................................................................
Девушка схватила кувшин с вином, собираясь отправить его вслед за жарким, но передумала и припала к горлышку. Страх и возбуждение требовалось куда-то девать: запить, забыть, вытеснить хоть чем-то... Она не может сидеть тут и ждать, пока у нее заболит горло, станут слезиться глаза, тело пойдет пятнами... Покончить со всем сразу? Яд у нее есть и нож тоже.
Мария задумчиво поглядела на такое невинное, на первый взгляд, колечко с беленьким камушком. Может не подействовать - она восемь лет принимает настойку, приучащую ее ко всем известным ядам, кроме тех, к которым привыкнуть нельзя. Но у нее здесь нет Агва Заката, а простой и надежный яд, который может достать почти каждый. Она хотела как лучше, хотела не оставлять улик, указывающих на орден, и опять себя обманула. Выходит, сталь?
Дочь Филиппа Тагарэ еще раз хлебнула из кувшина и вытащила кинжал. Тронула безупречное лезвие, поднесла к груди, потом к шее. Нажать, и все. Быстрая, чистая смерть, но в том-то и дело, что умирать ей не хотелось. Еще три глотка не помогли, кинжал полетел в угол, зазвенев упал рядом с осколками супницы. Девушка вскочила, метнулаь к окну, глянула на стражников, отступила в глубь комнаты. Проклятые воробьи. Орут, суетятся... Кошки на них нет! Мария и сама походила на затравленную кошку, только вот вцепиться в лицо было не кому, она была одна. Она всегда была одна и гордилась этим, но сейчас одиночество было невыносимым.
Мария залпом допила вино и рухнула в кресло. Ярость, страх и жалость к себе спутались в какой-то пульсирующий ком. Бежать некуда, но и здесь оставаться невозможно. За окном отчаянно закудахтала курица. Идиот-трактирщик собрался кого-то кормить! Покойник варит суп для другого покойника, и тот будет пить и жрать, облизывать пальцы. Один сдохнет с набитым брюхом, другой с набитым кошельком...
Где-то рядом звякнула струна, звук смолк, и почти сразу же раздался гитарный перебор. Давешний наемник! У него была гитара, это точно. Мария вскочила, поняв, что сделает. Мириец был наглым животным, но сильным и красивым, она еще возьмет от жизни то, от чего отказалась, погнавшись за миражом. Циалинка торопливо сменила залитое вином платье, переплела волосы и, больше не заботясь о своих пожитках, вышла в коридор. Гитара смеялась и кокетничала за соседней дверью. Нужно было постучать, но девушке это в голову не пришло. Впрочем, наемники не думал запираться. Дверь немилосердно скрипнула, заглушая мелодию, мириец отложил гитару и весело посмотрел на гостью.
- Сигнора, чем обязан?
- Я пришла к вам, - начала Мария и замолчала, не зная, что говорить дальше.
- Хочешь вина? - осведомился хозяин, переходя на "ты". Девушке захотелось его ударить, но... Но она пришла не для того, чтоб высказать свою гордость.
- Я выпью, - согласилась Мария.
Наемник налил ей и себе.
- Если наши дорогие стражники сгонят сюда еще полсотни человек, от вина ничего не останется. Люди, когда боятся и бездельничают, пьют больше, чем обычно. Можешь называть меня Хозе, Хозе Вальдец.
- Ты мириец?
- Был когда-то. - Хозе махнул рукой, - мой дом там, где мне нравится. Мне никто ничего не должен, и я никому ничего не должен.
- Меня зовут Мария. Я ехала навестить родичей.
- Бунтовщиков? - поинтересовался наемник.
- Мать... Ей нет дела до всего этого.
- Зато "всему этому" есть дело до всех. Твое здоровье, Мария. Ты очень красивая.
- Здоровье! - она горько рассмеялась и тоже отхлебнула. -Здоровье в чумной деревне?
- Именно. Во время чумы здоровье нужнее всего. Кислятина! Пожалуй, я все-таки мириец, так как не могу пить паршивое вино. Что ж, буду пить царку. Так зачем красотка пришла к нахалу?
- Я читала про чуму. Мы уже больны, хоть и не знаем это. Завтра к вечеру начнется горяка, а через пять дней, самое позднее, через кварту, мы умрем.
- Ну, кварта - это не так уж и мало, - Хозе плеснул себе из темной бутылки, - а царка здесь сносная. Хочешь?
- Налей, - Мария с утра ничего не ела и уже изрядно выпила, теперь ей море было по колено.
- Выпьем за смерть. Пусть она нас боится, а не мы ее.
- Пусть! Сигнор Хозе...
- Нет, - мириец дерзко подмигнул, - просто Хозе. Сегодня я не желаю быть сигнором. Сегодня я просто живу.
- Хорошо, пусть будет Хозе... - вино и царка свое дело сделали. Пропавшие было слова нашлись: - Я - девушка, но я хочу умереть женщиной. Я видела всех, кто здесь остановился, и пришла к тебе.
- Я польщен, - он налил ей еще. - Значит, ты собираешься умереть. Очень глупо!
- Глупо не видеть очевидного.
- Не спорю. Сколько тебе лет?
- Будет двадцать шесть!
- Стыдно... С такими косами и девственница... Почему?
- Не твое дело.
- Ну должен же я знать, почему с тобой такая беда приключилась. От любви или от ее отсутствия?
- Ненавижу мужчин.
- Мило... Твое здоровье! И чем мы тебе не угодили?
- Тем, что вы все забрали себе.
- То есть? - Хозе откровенно забавлялся.
- Вы правите, воюите, торгуите. Решаете все за всех.
- А ты чего хочешь? Воевать или торговать?
- Я хочу занять место, которого достойна.
- Ну и займи, - не стал возражать наемник.
- Поздно, - выкрикнула она, - я попала сюда, и завтра все кончится!
- Ты в этом уверена? - черноглазый засмеялся и оттолкнул сиакан. - Хватит! Если делать, так делать хорошо...
- Что делать?
- То, что ты просила. Хотя зачем это тебе, ума не приложу.
- Я хочу взять от жизни все, что могу. Здесь я могу только это.
- Не так уж и мало, между прочим, - Хозе глянул в окно, поднялсяи задернул занавески, - солнышко высоко еще, и времени у нас достаточно.
Estele Oscore
Я хочу независимости и свободы. Хочу уйти. Куда-нибудь далеко... С какой-нибудь хорошей бандой. С теми, кто со мной согласен. Уйти и не оглядываться...
воскресенье, 05 сентября 2004
Estele Oscore
Я ненавижу(почему?)
1. О.О - пидагог по сольфеджио. Потому что сучка такая...
2. Границы, потому что мешают жить хорошо
Я люблю:
1. Мир, потому что прекрасен
2. Маму, потому что я была под сердцем
3. Детей, потому что чистые
3. Молодых людей, потому что другие.
4. Виски, потому что греют и расслабляют
Есть что...
1. Дорога - дом
2. Цветы - аллергия
3. Ты - прекрасное
4. Кровь - любовь
5. Тайна - тишина души
6. Ветер - дуновение одиночества
7. Любовь - словно свеча будет гореть до фителька, иль навсегда потухнет
8. Жизнь - стрела, осторожно, она может сломаться.
Я хочу:
1. Свободы и независимости
пятница, 03 сентября 2004
Estele Oscore
Первые дни учебы, и я уже опаздываю. То жду кого-то в метро, то стою в очереди за жетонами, а сегодня я попала в пробку на Невском.
Бегом, поднимаясь по винтовой лестнице, потом, сворачивая на право по коридору, я добралась до класса. От туда шли эмоциональные возгласы пидагога литературы - Т.Ф. Я решила подождать, пока она закончит свою реплику, а то, ведь набузит на меня, что прирвола ее, хотя понимаю. Меня тоже бесит, если ты в порыве чувств и эмоций, выражаешь это на музыкальном инструменте, или словами, или письмом, и тебя, ни в тему перебивают... Ну, так ладно. Я вошла в класс с видом взволнованной ученицы - "Т.Ф.,...", - начала я, но она и слушать не стала мои бональные, но правдивые оправдания. "Забегай, скорей садись в класс", - махнув мне рукой. Что ж, мило, но на нее это не похоже.
Нашу любимую и уважаемую Т.Ф. как всегда понесло на уроке литературы, а я углубилась в ее филосовские лекции. Строчила и запоминала. "...Однако, в поединке Человека и Судьбы присутствовало сознание сопреженности Души и Мира, признание законов, отличающих космос от хауса..."... Да, меня поперло на ее лекции. Я ее обожаю. В чем то...
А вот с русским туговато. Мерзкий, трудомучительный русский язык. Пунктуация храмает... Бесит до трясучки!! Его учить мерзко - но это мое мнение. А сам язык прекрасен, в принципе, как и любой другой.
Бегом, поднимаясь по винтовой лестнице, потом, сворачивая на право по коридору, я добралась до класса. От туда шли эмоциональные возгласы пидагога литературы - Т.Ф. Я решила подождать, пока она закончит свою реплику, а то, ведь набузит на меня, что прирвола ее, хотя понимаю. Меня тоже бесит, если ты в порыве чувств и эмоций, выражаешь это на музыкальном инструменте, или словами, или письмом, и тебя, ни в тему перебивают... Ну, так ладно. Я вошла в класс с видом взволнованной ученицы - "Т.Ф.,...", - начала я, но она и слушать не стала мои бональные, но правдивые оправдания. "Забегай, скорей садись в класс", - махнув мне рукой. Что ж, мило, но на нее это не похоже.
Нашу любимую и уважаемую Т.Ф. как всегда понесло на уроке литературы, а я углубилась в ее филосовские лекции. Строчила и запоминала. "...Однако, в поединке Человека и Судьбы присутствовало сознание сопреженности Души и Мира, признание законов, отличающих космос от хауса..."... Да, меня поперло на ее лекции. Я ее обожаю. В чем то...
А вот с русским туговато. Мерзкий, трудомучительный русский язык. Пунктуация храмает... Бесит до трясучки!! Его учить мерзко - но это мое мнение. А сам язык прекрасен, в принципе, как и любой другой.